«Позже ко мне вновь полностью вернулись мои умственные способности, я вновь смог читать и много размышлять, к чему вынуждал меня покой. У меня доставало физических сил, чтобы писать в течение многих часов, что я чередовал с реабилитацией и соответствующими программами восстановления сил. Элементарный здравый смысл указывал мне на то, что эта деятельность в моих силах. С другой стороны, я всегда заботился о том, чтобы, говоря о своем здоровье, не создавать иллюзий, которые в случае неблагоприятного исхода были бы травматическими для нашего народа в разгар битвы. Моей первой обязанностью после стольких лет борьбы было психологически и политически подготовить его к моему отсутствию. Я никогда не переставал подчеркивать, что речь шла о выздоровлении, «не лишенном риска».